Оккупанты
Первый раз в жизни, я столкнулся с обращением: «оккупанты», когда приехал служить в Латвию в конце августа 1992 г. Я, наивный «чукотский юноша», под «два метра роста», с «голубыми глазами», и двумя лейтенантскими звёздочками на погонах ехал в городском автобусе с ЖД вокзала города Лиепая в штаб военно-морской базы для представления в отделе кадров. Проезжая мимо остановки, где должен был выйти, заметил, что автобус не снижая ход пролетает эту чёртову остановку. Оказывается, в Латвии есть правило, по которому общественный транспорт останавливается только по требованию. Я этого не знал, и начал орать с задней площадки водителю, дескать остановись. Рядом стояла старушка, которую в своё время, не добили славные соколы из НКВД, и которая с желчью в голосе мне всё объяснила на пальцах: -Это тебе не Россия! У нас другие порядки! Стой теперь молча до следующей остановки, оккупант вонючий!«Оккупант вонючий»? Такого я никогда не слышал. Не имел представления об этом. Обида спазмировала мой язык, и я не нашёл, что ответить этой старой кошёлке. Правда, водитель оказался нормальным человеком, и всё-таки тормознул в нескольких метрах от остановки. Под осуждающие взгляды пассажиров, я вышел в открытые двери.По пути в штаб, я всё думал, как так, почему я оккупант? Чем, лично я, провинился перед латышами? Мы же жили в одной стране, где все друг другу братья и сёстры. А какие песни пели? - « Учкудуууук, три колодца..», «Чито-грито, чито-маргорито», «Ты мене пидманула…» И вдруг такая ненависть. В те годы, ещё не было такой информации, как сейчас: мало кто знал, зачем мы пришли в начале 40х годов на землю «гордых» латгалов, и какие могут быть у латышей, по этому поводу, обиды.Скажу, положа руку на сердце, за всё время службы в Латвии, а это 2.5 года, больше подобного мне не доводилось слышать. В те времена, у них шло полным ходом переформатирование страны: рубли менялись на «репшики» (типа, переходная деньга), милиция превращалась в полицию, магазины наполнялись европейской лабудой, трава весной становилась более зелёной, а вода в балтийском море, более голубой. То, что Латвия стала другой, явствовала и из такого примера: Был в Лиепае «центровой» ресторан под названием «Jũra», в простонародье –Юрă. На входе, в фуражке, стоял старичок под названием «Матвеич». Говорили, что он стоял здесь всегда, ещё со времён фашистов. И какой бы не был день недели (кроме как во вторник, в этот день кабак закрывали на проветривание), и сколько бы не было народу-«местов» нет. Вот ты хоть тресни. Надо было давать Матвеечу на лапу рублей 5, а то и больше, и тогда можно было лицезреть ревю под лангет. В этом кабаке, офицеры базы отмечали все главные события в своей жизни. Причём ходили туда обязательно по форме, а если случаи были особо торжественные, как у меня с назначением на должность, то и с кортиком на боку. Представляете: суббота, вечер, тихая живая музыка, офицеры в отутюженных тужурках, между шницелями лавируют прекрасные барышни. Романтика,блять. Так вот, когда я прибыл в город, появился негласный запрет на хождения в увеселительные места по форме. Начались националистические конфликты, и мордобой. Военная форма раздражала местное население. Мне лично было обидно, так хотелось покрасоваться перед кордебалетом. Ну, что ж, мы перестали быть старшими братьями.Вспоминается смешной случай в местном гастрономе. Стоит очередь в кассу, впереди наш военный. Что-то у него не заладилось с мелочью, одним словом тормозит. Вдруг разносится крик какой-то бабы: -Хватит задерживать очередь! -потом полный набор воздуха в лёгочные мешки, и громогласный пердёж изо рта: - Когда же вы все свалите из нашей страны! Надоели! Военный густо покраснел, и дал быстрый ход относительно кассы. Тут из очереди выходит молодуха, подходит к этой пизде, и говорит: -Они то свалят! А кто тебя, страшную дуру, ебать то будет? (кстати, мой личный опыт: латышские женщины, сами по себе, очень страшные. Но если в семье, или мама, или папа русские, то девочки родятся просто из серии-«ябывдульная»)Не один из покупателей, не нашёл, что на это возразить. А один немолодой латыш, очень грустно добавил: -Дааа, вот русские уедут, и хана нашим заводам. Кстати, так и получилось. Я сейчас езжу в Лиепаю, и с тоской наблюдаю за развалинами, некогда охуенных: металлургического завода, сахарного завода, 29 судоремонтного завода, и хрен знает скольких менее крупных очагов промышленности. Но не будем о грустном. Время идёт, обиды забываются, раны затягиваются. Сейчас Лиепая, очень милый городок с добрыми жителями, офигенным городским пляжем с белым песком и крутым концерт- холлом. Всем советую посетить этот уголок Латвии.
Первый раз в жизни, я столкнулся с обращением: «оккупанты», когда приехал служить в Латвию в конце августа 1992 г. Я, наивный «чукотский юноша», под «два метра роста», с «голубыми глазами», и двумя лейтенантскими звёздочками на погонах ехал в городском автобусе с ЖД вокзала города Лиепая в штаб военно-морской базы для представления в отделе кадров. Проезжая мимо остановки, где должен был выйти, заметил, что автобус не снижая ход пролетает эту чёртову остановку. Оказывается, в Латвии есть правило, по которому общественный транспорт останавливается только по требованию. Я этого не знал, и начал орать с задней площадки водителю, дескать остановись. Рядом стояла старушка, которую в своё время, не добили славные соколы из НКВД, и которая с желчью в голосе мне всё объяснила на пальцах: -Это тебе не Россия! У нас другие порядки! Стой теперь молча до следующей остановки, оккупант вонючий!«Оккупант вонючий»? Такого я никогда не слышал. Не имел представления об этом. Обида спазмировала мой язык, и я не нашёл, что ответить этой старой кошёлке. Правда, водитель оказался нормальным человеком, и всё-таки тормознул в нескольких метрах от остановки. Под осуждающие взгляды пассажиров, я вышел в открытые двери.По пути в штаб, я всё думал, как так, почему я оккупант? Чем, лично я, провинился перед латышами? Мы же жили в одной стране, где все друг другу братья и сёстры. А какие песни пели? - « Учкудуууук, три колодца..», «Чито-грито, чито-маргорито», «Ты мене пидманула…» И вдруг такая ненависть. В те годы, ещё не было такой информации, как сейчас: мало кто знал, зачем мы пришли в начале 40х годов на землю «гордых» латгалов, и какие могут быть у латышей, по этому поводу, обиды.Скажу, положа руку на сердце, за всё время службы в Латвии, а это 2.5 года, больше подобного мне не доводилось слышать. В те времена, у них шло полным ходом переформатирование страны: рубли менялись на «репшики» (типа, переходная деньга), милиция превращалась в полицию, магазины наполнялись европейской лабудой, трава весной становилась более зелёной, а вода в балтийском море, более голубой. То, что Латвия стала другой, явствовала и из такого примера: Был в Лиепае «центровой» ресторан под названием «Jũra», в простонародье –Юрă. На входе, в фуражке, стоял старичок под названием «Матвеич». Говорили, что он стоял здесь всегда, ещё со времён фашистов. И какой бы не был день недели (кроме как во вторник, в этот день кабак закрывали на проветривание), и сколько бы не было народу-«местов» нет. Вот ты хоть тресни. Надо было давать Матвеечу на лапу рублей 5, а то и больше, и тогда можно было лицезреть ревю под лангет. В этом кабаке, офицеры базы отмечали все главные события в своей жизни. Причём ходили туда обязательно по форме, а если случаи были особо торжественные, как у меня с назначением на должность, то и с кортиком на боку. Представляете: суббота, вечер, тихая живая музыка, офицеры в отутюженных тужурках, между шницелями лавируют прекрасные барышни. Романтика,