Душевные истории

[Сергей999]

Синдром отложенной жизни

У мамы в серванте жил хрусталь. Салатницы, фруктовницы, селедочницы. Все громоздкое, непрактичное. И ещё фарфор. Красивый, с переливчатым рисунком цветов и бабочек. Набор из 12 тарелок, чайных пар, и блюд под горячее. Мама покупала его еще в советские времена, и ходила куда-то ночью с номером 28 на руке. Она называла это: «Урвала». Когда у нас бывали гости, я стелила на стол кипенно белую скатерть. Скатерть просила нарядного фарфора.

— Мам, можно?
— Не надо, это для гостей.
— Так у нас же гости!
— Да какие это гости! Соседи да баб Полина…

Я поняла: чтобы фарфор вышел из серванта, надо, чтобы английская королева бросила Лондон и заглянула в спальный район Капотни, в гости к маме. Раньше так было принято: купить и ждать, когда начнется настоящая жизнь. А та, которая уже сегодня — не считается. Что это за жизнь такая? Сплошное преодоление. Мало денег, мало радости, много проблем. Настоящая жизнь начнется потом. Прямо раз — и начнется. И в этот день мы будем есть суп из хрустальной супницы и пить чай из фарфоровых чашек.

Но не сегодня.
Когда мама заболела, она почти не выходила из дома. Передвигалась на инвалидной коляске, ходила с костылями, держась за руку сопровождающего.

— Отвези меня на рынок, – попросила мама однажды.
— А что тебе надо?

Последние годы одежду маме покупала я, и всегда угадывала. Хотя и не очень любила шоппинг для нее: у нас были разные вкусы. И то, что не нравилось мне — наверняка нравилось маме. Поэтому это был такой антишоппинг — надо было выбрать то, что никогда не купила бы себе — и именно эти обновки приводили маму в восторг.

— Мне белье надо новое, я похудела.

В итоге мы поехали в магазин. Он был в ТЦ, при входе, на первом этаже. От машины, припаркованной у входа, до магазина мы шли минут сорок. Мама с трудом переставляла больные ноги. Пришли. Выбрали. Примерили.

— Тут очень дорого и нельзя торговаться, – сказала мама. — Пойдем еще куда-то.
— Купи тут, я же плачу, – говорю я. — Это единственный магазин твоей шаговой доступности.

Мама поняла, что я права, не стала спорить. Мама выбрала белье.

— Сколько стоит?
— Не важно, – говорю я.
— Важно. Я должна знать.

Мама фанат контроля. Ей важно, что это она приняла решение о покупке.

— Пять тысяч, – говорит продавец.
— Пять тысяч за трусы?????
— Это комплект из новой коллекции.
— Да какая разница под одеждой!!!! – мама возмущена.

Я изо всех сил подмигиваю продавцу, показываю пантомиму. Мол, соври.

— Ой, – говорит девочка-продавец, глядя на меня. — Я лишний ноль добавила. Пятьсот рублей стоит комплект.
— То-то же! Ему конечно триста рублей красная цена, но мы просто устали… Может, скинете пару сотен?
— Мам, это магазин, – вмешиваюсь я. — Тут фиксированные цены. Это не Черкизон.

Я плачу с карты, чтобы мама не видела купюр. Тут же сминаю чек, чтобы лишний ноль не попал ей на глаза. Забираем покупки. Идем до машины.

— Хороший комплект. Нарядный. Я специально сказала, что не нравится, чтоб интерес не показывать. А вдруг бы скинули нам пару сотен. Никогда не показывай продавцу, что вещь тебе понравилась. Иначе, ты на крючке.
— Хорошо, – говорю я.
— И всегда торгуйся. А вдруг скинут?
— Хорошо.

Я всю жизнь получаю советы, которые неприменимы в моем мире. Я называю их пейджеры. Вроде как они есть, но в век мобильных уже не надо.
Однажды маме позвонили в дверь. Она долго-долго шла к двери. Но за дверью стоял терпеливый и улыбчивый молодой парень. Он продавал набор ножей. Мама его впустила, не задумываясь. Неходячая пенсионерка впустила в квартиру широкоплечего молодого мужика с ножами. Без комментариев. Парень рассказывал маме про сталь, про то, как нож может разрезать носовой платок, подкинутый вверх, на лету.

— А я без мужика живу, в доме никогда нет наточенных ножей, – пожаловалась мама.

Проявила интерес. Хотя сама учила не проявлять. Это было маленькое шоу. В жизни моей мамы было мало шоу. То есть много, но только в телевизоре. А тут — наяву. Парень не продавал ножи. Он продавал шоу. И продал. Парень объявил цену. Обычно этот набор стоит пять тысяч, но сегодня всего 2,5. И еще в подарок кулинарная книга. «Ну надо же! Еще и кулинарная книга!» – подумала мама, ни разу в жизни не готовившая по рецепту: она чувствовала продукт и знала, что и за чем надо добавлять в суп. Мама поняла: ножи надо брать. И взяла.

Пенсия у мамы — 9 тысяч. Если бы она жила одна, то хватало бы на коммуналку и хлеб с молоком. Без лекарств, без одежды, без нижнего белья. И без ножей. Но так как коммуналку, лекарства, продукты и одежду оплачивала я, то мамина пенсия позволяла ей чувствовать себя независимой.

На следующий день я приехала в гости. Мама стала хвастаться ножами. Рассказала про платок, который прям на лету можно разрезать. Зачем резать платки налету и вообще зачем резать платки? Я не понимала этой маркетинговой уловки. Я знала, что ей впарили какой-то китайский ширпотреб в нарядном чемоданчике. Но молчала. Мама любит принимать решения и не любит, когда их осуждают.

— Так что же ты спрятала ножи, не положила на кухню?
— С ума сошла? Это на подарок кому-то. Мало ли в больницу загремлю, врачу какому. Или в Собесе, может, кого надо будет за путевку отблагодарить…

Опять на потом. Опять все лучшее — не себе. Кому-то. Кому-то более достойному, кто уже сегодня живет по-настоящему, не ждет.
Мне тоже генетически передался этот нелепый навык: не жить, а ждать. Моей дочке недавно подарили дорогущую куклу. На коробке написано «Принцесса». Кукла и правда в шикарном платье, с короной и волшебной палочкой. Дочке — полтора годика. Остальных своих кукол она возит за волосы по полу, носит за ноги, а любимого пупса как-то чуть не разогрела в микроволновке. Я спрятала новую куклу. Потом как-нибудь, когда доделаем ремонт, дочка подрастет, и наступит настоящая жизнь, я отдам ей Принцессу. Не сегодня.

Но вернемся к маме и ножам. Когда мама заснула, я открыла чемоданчик и взяла первый попавшийся нож. Он был красивый, с голубой нарядной ручкой. Я достала из холодильника кусок твердого сыра, и попыталась отрезать кусочек. Нож остался в сыре, ручка у меня в руке. Такая голубая, нарядная.

— Это даже не пластмасса, – подумала я.

Вымыла нож, починила его, положила обратно в чемодан, закрыла и убрала. Маме ничего, конечно, не сказала. Потом пролистала кулинарную книгу. В ней были перепутаны страницы. Начало рецепта от сладкого пирога — конец от печеночного паштета. Бессовестные люди, обманывающие пенсионеров, как вы живете с такой совестью?

В декабре, перед Новым годом маме резко стало лучше, она повеселела, стала смеяться. Я вдохновилась ее смехом.

На праздник я подарила ей красивую белую блузку с небольшим деликатным вырезом, с резным воротничком и аккуратными пуговками. Мне нравилась эта блузка.

— Спасибо, — сказала мама и убрала ее в шкаф.
— Наденешь ее на новый год?
— Нет, зачем? Заляпаю еще. Я потом, когда поеду куда-нибудь…

Маме она очевидно не понравилась. Она любила яркие цвета, кричащие расцветки. А может наоборот, очень понравилась. Она рассказывала, как в молодости ей хотелось наряжаться. Но ни одежды, ни денег на неё не было. Была одна белая блузка и много шарфиков. Она меняла шарфики, повязывая их каждый раз по-разному, и благодаря этому прослыла модницей на заводе.

К той новогодней блузке я тоже подарила шарфики. Я думала, что подарила маме немного молодости. Но она убрала молодость на потом.
В принципе, все её поколение так поступило. Отложило молодость на старость. На потом. Опять потом. Все лучшее на потом. И даже когда очевидно, что лучшее уже в прошлом, все равно — потом. Синдром отложенной жизни.

Мама умерла внезапно. В начале января. В этот день мы собирались к ней всей семьей. И не успели. Я была оглушена. Растеряна. Никак не могла взять себя в руки. То плакала навзрыд. То была спокойна как танк. Я как бы не успевала осознавать, что происходит вокруг. Я поехала в морг. За свидетельством о смерти. При нем работало ритуальное агентство. Я безучастно тыкала пальцем в какие-то картинки с гробами, атласными подушечками, венками и прочим. Агент что-то складывал на калькуляторе.

— Какой размер у усопшей? – спросил меня агент.
— Пятидесятый. Точнее сверху пятьдесят, из-за большой груди, а снизу …– зачем-то подробно стала отвечать я.
— Это не важно. Вот такой набор одежды у нас есть для нее, в последний путь. Можно даже 52 взять, чтобы свободно ей было. Тут платье, тапочки, белье…

Я поняла, что это мой последний шоппинг для мамы. И заплакала.

— Не нравится ? – агент не правильно трактовал мои слезы: ведь я сидела собранная и спокойная еще минуту назад, а тут истерика. — Но в принципе, она же сверху будет накрыта вот таким атласным покрывалом с вышитой молитвой…
— Пусть будет, я беру.

Я оплатила покупки, которые пригодятся маме в день похорон, и поехала в её опустевший дом. Надо было найти ее записную книжку, и обзвонить друзей, пригласить на похороны и поминки. Я вошла в квартиру и долга молча сидела в ее комнате. Слушала тишину. Мне звонил муж. Он волновался. Но я не могла говорить. Прямо ком в горле. Я полезла в сумку за телефоном, написать ему сообщение, и вдруг совершенно без причин открылась дверь шкафа. Мистика. Я подошла к нему. Там хранилось мамино постельное белье, полотенца, скатерти. Сверху лежал большой пакет с надписью «На смерть». Я открыла его, заглянула внутрь.

Там лежал мой подарок. Белая блузка на новый год. Белые тапочки, похожие на чешки. И комплект белья. Тот самый, за пять тысяч. Я увидела, что на лифчике сохранилась цена. То есть мама все равно узнала, что он стоил так дорого. И отложила его на потом. На лучший день ее настоящей жизни. И вот он, видимо, наступил. Ее лучший день. И началась другая жизнь…
Сейчас я допишу этот пост, умоюсь от слёз и распечатаю дочке Принцессу. Пусть она таскает ее за волосы, испачкает платье, потеряет корону. Зато она успеет. Пожить настоящей жизнью уже сегодня. Настоящая жизнь — та, в которой много радости. Только радость не надо ждать. Ее надо создавать самим. Никаких синдромов отложенной жизни у моих детей не будет. Потому что каждый день их настоящей жизни будет лучшим.

Давайте вместе этому учиться — жить сегодня.

 

[dmitrii900]

по моему у большинства было что то наподобие.наши родители и родители родителей которые прожили и войну и голод у них у всех это заложено . ушастый респект

 

[Сергей999]

Сосед

Валера - боксер. И собака у Валеры - боксер. Зовут Гвоздь. Потому что ему забить на правила. Гвоздь живет у Валеры. Иногда у Гвоздя бывает такое страшное выражение морды, что мне очевидно, что это Валера живет у Гвоздя, а не Гвоздь - у Валеры.

Валера вечером гуляет с собакой.
Я вечером гуляю с детьми.

Про других собачек я говорю дочке: "Смотри, Катюня, собачка ГАВ - ГАВ. Хочешь погладить?".

Про Гвоздя я так не говорю. Ну нафиг.

Валера похож на своего питомца. Он суровый, как Гвоздь, только без слюней. Мы живем в одном доме, но в разных подъездах.

На Пасху я пыталась с ними подружиться. Хотела угостить Валеру куличом.

Сказала ему:
- Валера, Христос Воскрес.

Валера тяжело посмотрел на меня так, как Гвоздь смотрит на любимый мяч, подранный до дыр, и ответил четко и по делу:

- Знаю. Поздравляю.

Я хотела объяснить Валере, что Христос воскрес не только у меня, а у всех, и даже у Валеры, но не стала.

Про яички, которыми над стучать друг об друга, даже не заикнулась. Валера слишком буквален и прямолинеен для этой информации.

Валера тренирует Гвоздя злобно, но по-дружески. Учит его злости. Накачивает ненавистью. Команды "Сидеть!" и "Встать!" выполняем всем двором.

- Вот мяч, Гвоздь! Мяч - это большой кожаный пузырь. И ты, Гвоздь, большой кожаный пузырь. ФАС, Гвоздь, ФАС!

Однажды мой сосед по имени Иван Васильевич делал ремонт. С 8 утра до 23 вечера. Штробил, сверлил, стучал, громыхал. Выходные его не останавливали. На проклятом острове нет календаря. Ребятня и взрослые пропадают зря.

Я позволила себе сделать замечание Ивану Васильевичу. Встретила его во дворе и попросила шуметь в установленное законом время. У меня был маленький ребенок, и я боролась за право спать по субботам хотя бы до 9.

Иван Васильевич громко и визгливо объяснил мне, что я - курица, мои цыплята для него - чужие, и мои проблемы ему не интересны, а деньги в своем кармане - интересны, поэтому если я не могу потерпеть, то могу смело переезжать.

Иван Васильевич громко и унизительно кричал на меня на пяточке двора, доступном для обзора всему дому. Я растерялась от чужой наглости, выпяченной так бесстыдно, и понуро молчала. Со стороны мы выглядели как будто отец орет на дочь, которая принесла в подоле.

Я отошла в сторону, присела на скамейку, готовая заплакать. Меня оглушили наглостью, а муж на работе и защитить некому.

- Хочешь, мы его накажем? - спросил Валера, внезапно возникший передо мной. У него играли желваки. Гвоздь тяжело дышал рядом, готовый к мести.

У меня матка резко упала в коленки. Я испугалась, хотела сказать"Не надо", но Валера не стал ждать моего ответа.

К Ивану Васильевичу подошла процессия из Валеры и Гвоздя. Случилась экспрессия. Иван Васильевич сразу сменил профессию. И агрессию на депрессию. И вероятно конфессию, ибо стал молиться.

Я не знаю, что сказал ему Валера.
Может, он сказал не ему, а Гвоздю. Сказал Гвоздю, что Иван Васильевич - большой кожаный пузырь. И что фас.

Не знаю, но с того момента я спала по субботам сколько хотела.

Вчера вечером мы гуляли на площадке при свете фонарей. Весь день мы были заняты, и только в девять вечера вышли на променад.

Сын увлеченно бегал по площадке, сбрасывал перебродившую мальчишечью энергию. Я отвлеклась на дочь в коляске, потеряла его из виду.

Вдруг я увидела, как к сыну приближается стремительная тень, и через секунду поняла: это Гвоздь.

Сын бегал, чем дразнил Гвоздя, и тот бежал его наказать. У меня от ужаса пропал голос и здравый смысл, и я бросилась наперерез вместе с младшей спасать старшего.

То есть у Гвоздя могло быть сразу три кожаных пузыря: огромный, нормальный и маленький пузырик.

И тут раздался стальной голос Валеры, четкий, командный, резкий:
- СВОИ!!!!

Гвоздь врезался в это слово, прям врезался и мгновенно выстроил новый маршрут, взяв влево.
Я застыла на месте. Меня обдали ужасом, и я обтекала паникой.
Ко мне сзади неслышно подошёл Валера и приказал в затылок:

- В этом районе никого никогда не бойся!!! Никого. Никогда. Поняла?

Я кивнула и прошептала пересохшими губами: "Спасибо".
Ну вот. Теперь я боюсь переезжать
Ангелы-хранители всегда являются в разных обличьях.

 

[RISTHER]

Большое спасибо!
Вспомнил своих родителей....
Такова наша жизнь....

 

[dmitrii900]

Большое спасибо!
Вспомнил своих родителей....
Такова наша жизнь....

наследие СОЮЗА

 

[isk4tel]

Синдром отложенной жизни

У мамы в серванте жил хрусталь. Салатницы, фруктовницы, селедочницы. Все громоздкое, непрактичное. И ещё фарфор. Красивый, с переливчатым рисунком цветов и бабочек. Набор из 12 тарелок, чайных пар, и блюд под горячее. Мама покупала его еще в советские времена, и ходила куда-то ночью с номером 28 на руке. Она называла это: «Урвала». Когда у нас бывали гости, я стелила на стол кипенно белую скатерть. Скатерть просила нарядного фарфора.

— Мам, можно?
— Не надо, это для гостей.
— Так у нас же гости!
— Да какие это гости! Соседи да баб Полина…

Я поняла: чтобы фарфор вышел из серванта, надо, чтобы английская королева бросила Лондон и заглянула в спальный район Капотни, в гости к маме. Раньше так было принято: купить и ждать, когда начнется настоящая жизнь. А та, которая уже сегодня — не считается. Что это за жизнь такая? Сплошное преодоление. Мало денег, мало радости, много проблем. Настоящая жизнь начнется потом. Прямо раз — и начнется. И в этот день мы будем есть суп из хрустальной супницы и пить чай из фарфоровых чашек.

Но не сегодня.
Когда мама заболела, она почти не выходила из дома. Передвигалась на инвалидной коляске, ходила с костылями, держась за руку сопровождающего.

— Отвези меня на рынок, – попросила мама однажды.
— А что тебе надо?

Последние годы одежду маме покупала я, и всегда угадывала. Хотя и не очень любила шоппинг для нее: у нас были разные вкусы. И то, что не нравилось мне — наверняка нравилось маме. Поэтому это был такой антишоппинг — надо было выбрать то, что никогда не купила бы себе — и именно эти обновки приводили маму в восторг.

— Мне белье надо новое, я похудела.

В итоге мы поехали в магазин. Он был в ТЦ, при входе, на первом этаже. От машины, припаркованной у входа, до магазина мы шли минут сорок. Мама с трудом переставляла больные ноги. Пришли. Выбрали. Примерили.

— Тут очень дорого и нельзя торговаться, – сказала мама. — Пойдем еще куда-то.
— Купи тут, я же плачу, – говорю я. — Это единственный магазин твоей шаговой доступности.

Мама поняла, что я права, не стала спорить. Мама выбрала белье.

— Сколько стоит?
— Не важно, – говорю я.
— Важно. Я должна знать.

Мама фанат контроля. Ей важно, что это она приняла решение о покупке.

— Пять тысяч, – говорит продавец.
— Пять тысяч за трусы?????
— Это комплект из новой коллекции.
— Да какая разница под одеждой!!!! – мама возмущена.

Я изо всех сил подмигиваю продавцу, показываю пантомиму. Мол, соври.

— Ой, – говорит девочка-продавец, глядя на меня. — Я лишний ноль добавила. Пятьсот рублей стоит комплект.
— То-то же! Ему конечно триста рублей красная цена, но мы просто устали… Может, скинете пару сотен?
— Мам, это магазин, – вмешиваюсь я. — Тут фиксированные цены. Это не Черкизон.

Я плачу с карты, чтобы мама не видела купюр. Тут же сминаю чек, чтобы лишний ноль не попал ей на глаза. Забираем покупки. Идем до машины.

— Хороший комплект. Нарядный. Я специально сказала, что не нравится, чтоб интерес не показывать. А вдруг бы скинули нам пару сотен. Никогда не показывай продавцу, что вещь тебе понравилась. Иначе, ты на крючке.
— Хорошо, – говорю я.
— И всегда торгуйся. А вдруг скинут?
— Хорошо.

Я всю жизнь получаю советы, которые неприменимы в моем мире. Я называю их пейджеры. Вроде как они есть, но в век мобильных уже не надо.
Однажды маме позвонили в дверь. Она долго-долго шла к двери. Но за дверью стоял терпеливый и улыбчивый молодой парень. Он продавал набор ножей. Мама его впустила, не задумываясь. Неходячая пенсионерка впустила в квартиру широкоплечего молодого мужика с ножами. Без комментариев. Парень рассказывал маме про сталь, про то, как нож может разрезать носовой платок, подкинутый вверх, на лету.

— А я без мужика живу, в доме никогда нет наточенных ножей, – пожаловалась мама.

Проявила интерес. Хотя сама учила не проявлять. Это было маленькое шоу. В жизни моей мамы было мало шоу. То есть много, но только в телевизоре. А тут — наяву. Парень не продавал ножи. Он продавал шоу. И продал. Парень объявил цену. Обычно этот набор стоит пять тысяч, но сегодня всего 2,5. И еще в подарок кулинарная книга. «Ну надо же! Еще и кулинарная книга!» – подумала мама, ни разу в жизни не готовившая по рецепту: она чувствовала продукт и знала, что и за чем надо добавлять в суп. Мама поняла: ножи надо брать. И взяла.

Пенсия у мамы — 9 тысяч. Если бы она жила одна, то хватало бы на коммуналку и хлеб с молоком. Без лекарств, без одежды, без нижнего белья. И без ножей. Но так как коммуналку, лекарства, продукты и одежду оплачивала я, то мамина пенсия позволяла ей чувствовать себя независимой.

На следующий день я приехала в гости. Мама стала хвастаться ножами. Рассказала про платок, который прям на лету можно разрезать. Зачем резать платки налету и вообще зачем резать платки? Я не понимала этой маркетинговой уловки. Я знала, что ей впарили какой-то китайский ширпотреб в нарядном чемоданчике. Но молчала. Мама любит принимать решения и не любит, когда их осуждают.

— Так что же ты спрятала ножи, не положила на кухню?
— С ума сошла? Это на подарок кому-то. Мало ли в больницу загремлю, врачу какому. Или в Собесе, может, кого надо будет за путевку отблагодарить…

Опять на потом. Опять все лучшее — не себе. Кому-то. Кому-то более достойному, кто уже сегодня живет по-настоящему, не ждет.
Мне тоже генетически передался этот нелепый навык: не жить, а ждать. Моей дочке недавно подарили дорогущую куклу. На коробке написано «Принцесса». Кукла и правда в шикарном платье, с короной и волшебной палочкой. Дочке — полтора годика. Остальных своих кукол она возит за волосы по полу, носит за ноги, а любимого пупса как-то чуть не разогрела в микроволновке. Я спрятала новую куклу. Потом как-нибудь, когда доделаем ремонт, дочка подрастет, и наступит настоящая жизнь, я отдам ей Принцессу. Не сегодня.

Но вернемся к маме и ножам. Когда мама заснула, я открыла чемоданчик и взяла первый попавшийся нож. Он был красивый, с голубой нарядной ручкой. Я достала из холодильника кусок твердого сыра, и попыталась отрезать кусочек. Нож остался в сыре, ручка у меня в руке. Такая голубая, нарядная.

— Это даже не пластмасса, – подумала я.

Вымыла нож, починила его, положила обратно в чемодан, закрыла и убрала. Маме ничего, конечно, не сказала. Потом пролистала кулинарную книгу. В ней были перепутаны страницы. Начало рецепта от сладкого пирога — конец от печеночного паштета. Бессовестные люди, обманывающие пенсионеров, как вы живете с такой совестью?

В декабре, перед Новым годом маме резко стало лучше, она повеселела, стала смеяться. Я вдохновилась ее смехом.

На праздник я подарила ей красивую белую блузку с небольшим деликатным вырезом, с резным воротничком и аккуратными пуговками. Мне нравилась эта блузка.

— Спасибо, — сказала мама и убрала ее в шкаф.
— Наденешь ее на новый год?
— Нет, зачем? Заляпаю еще. Я потом, когда поеду куда-нибудь…

Маме она очевидно не понравилась. Она любила яркие цвета, кричащие расцветки. А может наоборот, очень понравилась. Она рассказывала, как в молодости ей хотелось наряжаться. Но ни одежды, ни денег на неё не было. Была одна белая блузка и много шарфиков. Она меняла шарфики, повязывая их каждый раз по-разному, и благодаря этому прослыла модницей на заводе.

К той новогодней блузке я тоже подарила шарфики. Я думала, что подарила маме немного молодости. Но она убрала молодость на потом.
В принципе, все её поколение так поступило. Отложило молодость на старость. На потом. Опять потом. Все лучшее на потом. И даже когда очевидно, что лучшее уже в прошлом, все равно — потом. Синдром отложенной жизни.

Мама умерла внезапно. В начале января. В этот день мы собирались к ней всей семьей. И не успели. Я была оглушена. Растеряна. Никак не могла взять себя в руки. То плакала навзрыд. То была спокойна как танк. Я как бы не успевала осознавать, что происходит вокруг. Я поехала в морг. За свидетельством о смерти. При нем работало ритуальное агентство. Я безучастно тыкала пальцем в какие-то картинки с гробами, атласными подушечками, венками и прочим. Агент что-то складывал на калькуляторе.

— Какой размер у усопшей? – спросил меня агент.
— Пятидесятый. Точнее сверху пятьдесят, из-за большой груди, а снизу …– зачем-то подробно стала отвечать я.
— Это не важно. Вот такой набор одежды у нас есть для нее, в последний путь. Можно даже 52 взять, чтобы свободно ей было. Тут платье, тапочки, белье…

Я поняла, что это мой последний шоппинг для мамы. И заплакала.

— Не нравится ? – агент не правильно трактовал мои слезы: ведь я сидела собранная и спокойная еще минуту назад, а тут истерика. — Но в принципе, она же сверху будет накрыта вот таким атласным покрывалом с вышитой молитвой…
— Пусть будет, я беру.

Я оплатила покупки, которые пригодятся маме в день похорон, и поехала в её опустевший дом. Надо было найти ее записную книжку, и обзвонить друзей, пригласить на похороны и поминки. Я вошла в квартиру и долга молча сидела в ее комнате. Слушала тишину. Мне звонил муж. Он волновался. Но я не могла говорить. Прямо ком в горле. Я полезла в сумку за телефоном, написать ему сообщение, и вдруг совершенно без причин открылась дверь шкафа. Мистика. Я подошла к нему. Там хранилось мамино постельное белье, полотенца, скатерти. Сверху лежал большой пакет с надписью «На смерть». Я открыла его, заглянула внутрь.

Там лежал мой подарок. Белая блузка на новый год. Белые тапочки, похожие на чешки. И комплект белья. Тот самый, за пять тысяч. Я увидела, что на лифчике сохранилась цена. То есть мама все равно узнала, что он стоил так дорого. И отложила его на потом. На лучший день ее настоящей жизни. И вот он, видимо, наступил. Ее лучший день. И началась другая жизнь…
Сейчас я допишу этот пост, умоюсь от слёз и распечатаю дочке Принцессу. Пусть она таскает ее за волосы, испачкает платье, потеряет корону. Зато она успеет. Пожить настоящей жизнью уже сегодня. Настоящая жизнь — та, в которой много радости. Только радость не надо ждать. Ее надо создавать самим. Никаких синдромов отложенной жизни у моих детей не будет. Потому что каждый день их настоящей жизни будет лучшим.

Давайте вместе этому учиться — жить сегодня.

Посмотреть вложение 7138

Мдааа бляха муха так жизнь и пролетает

 

[Сергей999]

В мой кабинет вошла симпатичная блондинка лет двадцати и сообщила:
- Артур Оскарович я хочу уйти в декретный отпуск.
- Вы ставите меня в известность или просите помочь? – спросил я.
- Спрашиваю разрешение, - ответила густо покрасневшая блондинка.
- Вы кто?
- Самсонова Юля – экономист.
- Вы у нас на практике?
- Нет, работаю уже два года.
- Учитесь на вечернем?
- Нет, я окончила институт.
- Вы замужем?
- Да.
- Юля, вопрос о декретном отпуске решайте со своим мужем.

После обеда Главбух принесла мне распечатку опоздавших на работу за прошедший месяц. Красным маркером была выделена одна строка: Самсонова Ю.В. – экономист. Она умудрялась опаздывать каждый день ровно на тридцать минут.
- Кто у Самсоновой начальник? – спросил я.
- Вы, - устало выдохнула Главбух.
- Пригласите её ко мне.

Войдя в кабинет Самсонова поздоровалась и радостно выпалила: «Я пойду в декретный отпуск! Спасибо Вам – Артур Оскарович!» Главбух пристально посмотрела на меня и перевела свой взгляд в окно.
- Юля, - начал я как можно строже, - давайте обсудим ваши ежедневные опоздания на работу или Вы работаете с девяти часов?
- Нет, с восьми.
- Юля, уменьшить расстояние между офисом и вашим домом я не могу, как и высылать за вами служебный автомобиль. Может Вам проще выходить из дома пораньше?
- Я утром отвожу в садик дочку.
- А муж или бабушки?
- Муж работает с шести, а бабушки в другом городе.
- А садик поближе?
- Там такая очередь! Дочь сама мамой станет.
- А если обед сократить на тридцать минут? – осенило меня.
- А можно! – обрадовалась Самсонова, - я обед из дома приношу.

Месяц спустя Самсонова снова напомнила о своём существовании. Утром зазвонил городской телефон:
- Здравствуйте, это Самсонова Юля. Я сегодня на работу не выйду.
- Почему?
- Я мужа зарезала.
- Вы серьёзно?
- Да, сейчас скорая приедет, а завтра я всё расскажу. До свидания!

Я положил трубку и стал переваривать услышанное: мужа отвезут в травмпункт и сообщат в милицию; Самсонову в кутузку - а с кем останется дочка? Я вызвал главбуха и попросил её заняться дочкой Самсоновой пока бабушки не приедут.

Главбух вернулась через двадцать минут. Сев на стул она положила под язык валидол и выругалась:
- Я эту блондинку прибью! Дурочка! Мне с сердцем плохо стало!
- Вы о ком?
- Я про Самсонову. Мужа она не зарезала, а порезала! По руке. Кухонным ножом. Она сыр резала, а муж сзади обнял. Она отмахнулась и порезала ему пальцы.
- Забавно…
- Появится на работе – я ей мозги прочищу! – просипела Главбух и вышла из кабинета.

На следующее утро Самсонова снова позвонила:
- Здравствуйте, это Самсонова. Я чуток задержусь. Ладно?
- Снова кого – то зарезали?
- Нет, я припарковаться не могу.
- Не понял?
- Я на машине мужа приехала, а сдавать задом не умею. Жду когда кто-нибудь поможет.
- А передом припарковаться нельзя?
- Можно, но ведь после работы надо будет сдавать задом!
- Так после работы паркинг будет пустым!
- Правда, что – то я затупила! Большое спасибо!

Следующий «подвиг» Самсонова совершила на стройплощадке куда она просилась несколько месяцев на экскурсию. После экскурсии она не вышла на работу, а после обеда перезвонила и объяснила, что у неё болят глаза. Понравилось Самсоновой любоваться искрами сварки…

Поручая Самсоновой составление бизнес – плана я не подозревал, что работа моей службы будет парализована. Своими вопросам Самсонова выносила мозги и ПТО, и мне. Точку безубыточности считали всем коллективом доказав, что количество иногда перерастает в качество! А Самсонова искренне удивлялась и оцифровывала рукописи. Наконец моё терпение лопнуло и я вызвал Самсонову к себе:
- Почему Вы не занимаетесь составлением бизнес – плана самостоятельно?
- Я не умею.
- Вы же окончили институт! Почитайте литературу!
- Я училась на строителя, а тут экономика.
- А почему Вы работаете экономистом?
- В ПТО места не было временно взяли экономистом. Мне понравилось - вот я и выучилась на экономиста. Второе высшее. Диплом получила, а там всё так сложно!
- А как же Вы работаете экономистом?
- Наряды и шахматки я освоила, а тут Вы с бизнес – планом. Мы это не проходили.

Самсонову перевели работать в ПТО – собирать подписи по кабинетам. Когда Юля ушла в декретный отпуск весь коллектив вздохнул с облегчением - ведь документы перестали пропадать…

 

[dmitrii900]

таких блондинок пол страны и не только в юбке

 

[Сергей999]

В детстве я читала рассказ про то, как мальчик поменял свою новую машинку на светлячка. Посадил его в спичечный коробок и принес домой, словно сокровище. И когда его спросили: как же ты мог новую игрушку поменять на букашку? Он ответил: так ведь он живой и светится.

И мне было очень жаль этого мальчика, потому что я понимала, что он поступил глупо. Его аргумент про то, что светлячок «живой и светится» казался мне смешным и глупым. И я очень хотела извлечь урок из этого рассказа и никогда не допустить подобной ошибки. Я не знала тогда, что взрослая жизнь – это большой обменный пункт, где меняется время на деньги, личная жизнь на карьеру и шило на мыло.

Как легко нам навязали чужие ценности, а мы поверили, что сухое молоко лучше коровьего, а хот-дог вкуснее бутерброда, что брачный контракт надежнее венчания, а аборт не убийство, а всего лишь планирование семьи.

Мы поменяли сыроежки на шампиньоны, пикники - на фуршеты, чтение книг - на шопинг, разговоры - на переговоры. И вот уже вместо друзей у нас партнеры, вместо любимых – бой-френды, а вместо счастья – кайф.

Мы перестали плакать над фильмами и петь песни за столом. Говорить по душам и мечтать. Мы стали сдержанными и закрытыми. Осваиваем гольф, конный спорт и искусство управления яхтами. Курим кальяны и сигары, называемся господами и убеждаем друг друга, что жизнь удалась.

Когда-то у меня был заказ написать статью про специальные приспособления для курения сигар. Я отправилась в магазин для VIP-клиентов, который напоминал скорее музей,чем сувенирную лавку.Под стеклянными витринами поблескивали серебром и нержавейкой странные предметы, похожие на орудия пыток в подвалах гестапо. И названия у них были под стать: гильотина, хьюмидор. Эти «инструменты» предназначены для того, чтобы изящно ампутировать голову …сигаре.

Я помню, как долго и внимательно рассматривала всю эту ерунду, над созданием которой трудились люди. А потом долго и внимательно слушала продавцов, которые совершенно серьезно рассказывали мне, что уважающему себя человеку без этих гильотин и хьюмидоров никак не обойтись.

Прежде чем написать заказ я изо всех сил пыталась полюбить и признать необходимость маленьких вещей для большой жизни. Мне было страшно интересно посмотреть, кто же это все покупает? Надо сказать, что любая безделушка стоила больше прожиточного минимума среднестатистического гражданина.

И вот однажды я увидела передачу про бывшего кумира, бывшего ведущего, бывшего красавца. Показывали его дом, до боли напоминающий ту самую лавку с ненужными сувенирами. Хозяин со знанием дела отрубал гильотиной голову кубинской сигаре, со значительным видом усаживался в кресло, выкладывал ноги на стол и закуривал. Я не помню, что он говорил, собственно, это было не важно. Камера скользила по коллекции оружия, которое он собирал, по фотографиям со знаменитостями, которыми он гордился и по огромному дому, в котором никогда не звучали детские голоса.

Репортер говорил что-то о славе, благополучии и величии. А я видела старость и одиночество в окружении антикварной утвари, которая только усиливала впечатление старости и одиночества. И те самые хьюмидоры, как символы бесполезности и ненужности в так быстро уходящей жизни…

И я почему-то вспомнила того мальчика из моего детства, который сделал правильный выбор, поменяв бесполезную пластмассовую машинку на живого светящегося светлячка.

Однажды я увидела рекламный щит: «Ищу родственную душу» и телефон. И глядя на поток иномарок, вдруг отчетливо поняла, что очень многие обменяли бы свои настоящие машины на родственную душу, как тот мальчик из моего детства на светлячка.

 

[Сергей999]

- Овца! Тупая овца! Уволю к чёртовой матери! И денег не заплачу, - кричал владелец ресторана так, что на кухне вздрагивали невозмутимые тараканы.
Администратор Лена, принявшая внутреннее решение держаться до конца как комсомольцы-молодогвардейцы, молчала. Потому что комната на Кировском заводе была не оплачена, а хозяйка – стерва, выгонит.
И всё – свежий петербуржский воздух. И вокзалы.
Владелец ресторана привёз на предстоящие банкеты трофейную финскую рыбу. По смешной цене. На банкет А и на банкет Б – сразу. Пытаясь предсказать сколько ещё банкетов (в алфавитном порядке) можно будет накормить чудесно добытой рыбой - он полез в меню.
И - обнаружил страшное.
Банкет А заказал свадебный торт, а банкет Б – поминальный канун.
И всё это - в один, пятничный, вечер.
А оба заказа приняла Лена. Сдуру.
Банкет А (П-образный стол справа от бара) обещал многое: чаевые, вызов экстренных служб и занятость всему заведению до шести утра. Не меньше.
Половина финской трофейной рыбы была намерена уйти туда.
Делавший предзаказ банкета папа невесты, был крайне щедр и широкоразмашист.
Банкет Б (Г-образный стол слева от бара) был скромным. По горячему: семь максимально нежных мясных суфле и один стейк. Салатики, конечно, и алкогольный минимум на человека, но – в коньяке.
На предзаказе был милый, удивлённый парень.
Персонал заведения с содроганием ждал пятничного банкетного вечера. Всё, включая мойщицу Малахат.
Сердобольная Малахат, используя хороший узбекский, ужасный русский и язык глухонемых, пыталась убедить администратора Лену в том, что на всё воля Аллаха. До тех пор, пока не подействовал барный коньяк.
После возникновения целебного коньячного эффекта Лена уверовала в высшую волю и смирилась с неизбежным.
Первым прибыл банкет А, за П-образный стол, в количестве тридцати гостей и жениха с невестой.
Более счастливой невесты ресторан не видел за всю свою банкетную жизнь.
Она - цвела; всем своим бело-розовым платьем (которое каким-то чудом удалось надеть на беременность). Второе место шкалы счастливости по праву принадлежало папе невесты, спонсору мероприятия.
Тридцать два года, нездоровая полнота, лёгкое косоглазие в сочетании с тяжёлым дефектом речи (шипящие и свистящие сливались воедино) – и, вот, её, наконец, взяли замуж: радость папы была понятна.
Особенно, когда у тебя ещё две дочери. Антидюймовочки.
Новобрачный, наверное, подошёл невесте по гороскопу. Потому что, по всем остальным критериям не мог. Серенький и маленький жених терялся в складках платья огромной невесты. Официант Андрей долго сомневался: совершеннолетний ли жених? А если нет, то почему так лихо хлопает водку? И куда смотрят его мама с папой?
Спустя полчаса непрерывных криков «Горько», когда ещё жених твёрдо сидел на стуле, прибыл банкет Б.
Странной компанией: семь старушек и молодой человек.
Молодой человек был счастливчиком. Отысканный чудотворцем-нотариусом наследник великолепной квартиры в историческом центре Санкт-Петербурга и внушительного денежного вклада. Покойную двоюродную тётку наследник видел однажды: в детстве, на групповой семейной фотографии.
И тут – такое!
В благодарность за чудо наследник решил закатить поминальный банкет, позвав самых близких незнакомой тётке людей – старушек-подружек. И даже заказал нежнейшие мясные суфле для них и их вставных челюстей.
Пока старушки чинно рассаживались за Г-образный стол (с видом умирающих лебедей пошедших на сделку с совестью), за П-образным столом пошли одарения.
Папа невесты, сразу после первых криков «Горько!», вручил жениху ключи от автомобиля. Жених благоразумно положил их в карман, но после вторых «Горько!» не смог вспомнить в чей.
Поэтому, после третьих криков «Горько!» и тоста «За молодых!», папа невесты был вынужден передать ключи от всего автосервиса, изъяв вместо них паспорт жениха.
Чтобы чего не вышло.
Из кухни периодически выглядывали испуганные повара – посмотреть, как за Г- и П-образными столами сочетается скорбь и радость.
Владелец заведения, тоже не мог находиться дома, и, под видом гардеробщицы бабы Маши, как мог контролировал ситуацию. Администратор Лена, пока могла ходить – ходила по залу и контролировала. Когда коньяк наконец стал преобладать в организме: приняла позу Алёнушки в ожидании братца Иванушки у ресторанного фонтана и затаилась.
Все напрасно ждали скандала.
За Г-образным столом, на банкете Б, до принятия старушками коньячного минимума, не было ничего интересного. Слегка всплакнув о безвременности ухода подруги (в юных восемьдесят четыре года), старушки жевали нежное мясное суфле под крики «Горько!» и заказанную мамой невесты песню «Ах, эта свадьба».
Официант Андрей, актёр ТЮЗа в подработке, за вечер освоил две роли: к банкету Б он подходил в образе Пьеро, а к банкету А – в образе Иванушки-дурочка, разделяющего папину радость.
Подруги молодой, специально отобранные ею по принципу оттенения своей красоты в выгодном свете (одна одной не забываемее), усмотрели, наконец, подходящий вариант в виде наследника из банкета Б.
И, наперебой подходили прикурить, пока потрясённый дамским вниманием наследник не отдал самой активной всю пачку со словами:
- Я больше не курю.
Бросивший курить наследник неожиданно полюбил общество более симпатичных женщин (старушек) и с удовольствием поддерживал разговоры о Горбачёве и ранней Ахматовой.
Где-то между часом ночи и фейерверком в честь усопшей тёти, но до заказа дядей невесты коллективного исполнения песни «Кольщик», к администратору Лене (у фонтана) подошла самая скромная старушка из числа подруг усопшей.
Та, что в платье из чёрного тюля с нафталиновым шлейфом.
И, стала настойчиво требовать объединения банкета А с банкетом Б.
В общий стол любой буквы алфавита.
Лена, некоторое время, под впечатлением коньяка думала, что это сон. Страшный.
Но, дядя невесты, любитель шансона в множественных татуировках поддержал объединение, простым естественным вопросом:
- Тебе, что – в падлу?
И гости банкета А и банкета Б, под руководством владельца ресторана в образе гардеробщицы бабы Маши, сдвинули столы в китайский иероглиф.
Вопреки ожиданиям сотрудников заведения скорая приезжала только дважды.
К невесте, которая спутала радостный танец младенца по случаю обретения фамилии (и папы) со схватками. И - к пепельновласой старушке-подружке виновницы поминального банкета.
Даме, под воздействием коньячных паров и мясного суфле, стало казаться, что меховая горжетка на маме невесты – пудель Арто, почивший в 1981 году. Который вдруг воскрес и пришёл поужинать с любимой хозяйкой.
Но – всё утряслось.
Полицию, к общему сожалению, даже не вызывали.
Всё было чинно-благородно до самого закрытия.
Папа невесты и наследник состояния мило приглашали друг друга танцевать на «Ах, какая женщина!» и «Магадан».
Пока могли.

Пы.Сы.: Спер на Центре у коллеги Собакена.

 

[dmitrii900]

душевный ты наш

 

[Сергей999]

Один из таксистов Нью-Йорка написал у себя на странице в соцсети:

Я приехал по адресу и посигналил. Прождав несколько минут, я просигналил снова. Так как это должен был быть мой последний рейс, я подумал о том, чтобы уехать, но вместо этого припарковал машину, подошел к двери и постучал... «Минуточку», - ответил хрупкий, пожилой женский голос. Я слышал, как что-то тащили по полу.

После долгой паузы дверь открылась. Маленькая женщина лет 90 стояла передо мной. Она была одета в ситцевое платье и шляпу с вуалью, как будто из фильмов 1940-х годов. Рядом с ней был небольшой чемодан. Квартира выглядела так, будто никто не жил в ней в течение многих лет. Вся мебель была покрыта простынями. Не было ни часов на стенах, ни безделушек или посуды на полках. В углу стоял картонный ящик, наполненный фотографиями и стеклянной посудой.

«Вы не помогли бы мне отнести сумку в машину?» - попросила она. Я отнес чемодан в машину, а затем вернулся, чтобы помочь женщине. Она взяла меня за руку, и мы медленно пошли в сторону автомобиля.

Она продолжала благодарить меня за мою доброту. «Это ничего», - сказал ей я, - «Я просто стараюсь относиться к моим пассажирам так, как я хочу, чтобы относились к моей матери».

«Ах, ты такой хороший мальчик», - сказала она. Когда мы сели в машину, она продиктовала мне адрес, а затем спросила: «Не могли бы вы поехать через центр города?».

«Это не самый короткий путь», - ответил я.

«О, я не возражаю», - сказала она. - «Я не спешу. Я отправляюсь в хоспис».

Я посмотрел в зеркало заднего вида. Ее глаза блестели. «Моя семья давно уехала», - продолжала она тихим голосом - «Врач говорит, что мне осталось не очень долго».

Я спокойно протянул руку и выключил счетчик.

«Каким маршрутом вы хотели бы поехать?» - спросил я.

В течение следующих двух часов мы ехали через город. Она показала мне здание, где она когда-то работала лифтером. Мы проехали через район, где она и ее муж жили, когда были молодоженами. Она показала мне мебельный склад, который когда-то был танцевальным залом, где она занималась ещё маленькой девочкой.

Иногда она просила меня притормозить перед конкретным зданием или переулком и сидела, уставившись в темноту, ничего не говоря. Потом она вдруг сказала: «Я устала, пожалуй, поедем сейчас».

Мы ехали в молчании по адресу, который она дала мне. Это было низкое здание, что-то вроде маленького санатория, с подъездным путём вдоль портика.

Два санитара подошли к машине, как только мы подъехали. Они бережно помогли ей выйти. Должно быть, её ждали. Я открыл багажник и внёс маленький чемодан в дверь. Женщина уже сидела в инвалидной коляске.

«Сколько я вам должна?» - спросила она, достав сумочку.

«Нисколько» - сказал я.

«Вы же должны зарабатывать на жизнь» - ответила она.

«Есть и другие пассажиры» - ответил я.

Почти не задумываясь, я наклонился и обнял её. Она крепко обняла меня в ответ.

«Ты подарил старушке немного счастья» - сказала она. - «Благодарю тебя».

Я сжал ее руку, а затем ушел... За моей спиной дверь закрылась, это был звук закрытия еще одной книги жизни...

Я не брал больше пассажиров на обратном пути. Я ехал, куда глаза глядят, погруженный в свои мысли. Для остальных в тот день, я едва мог разговаривать. Что, если бы этой женщине попался рассерженный водитель, или тот, кому не терпелось закончить свою смену? Что, если бы я отказался от выполнения её просьбы, или, посигналив пару раз, уехал?..

В конце я хотел бы сказать, что ничего важнее в своей жизни я еще не делал.

Мы приучены думать, что наша жизнь вращается вокруг великих моментов, но великие моменты часто ловят нас врасплох, красиво завернутые в то, что другие могут считать мелочью.

 

[Сергей999]

"Хоть бы женщина, хоть бы женщина!" - думала я, переминаясь с ноги на ногу под кабинетом гинеколога.

- Заходите! - раздался мужской голос из-за двери.

"Б.яяяяяяяя" - подумала я, моментально покраснев.



.....

- И как вы пришли к мысли, что хотите посвятить свою жизнь ковырянию в женских письках? - попыталась я разрядить обстановку, забираясь на чудный девайс под названием гинекологическое кресло - отголоски средневековой инквизиции в современной форме.

- Да вот, все ищу ту единственную, у которой не вдоль, а поперёк, - оторвался от заполнения документов доктор.

- Ну тогда я не та, кто вам нужен.

- Возможно, - улыбнулся доктор, - но проверить я все-равно должен)))

Встал из-за стола и подошёл к креслу. Я стыдливо тянула подол рубашки по направлению к коленям.

- Ну и что ты закрываешься?

- Я стесняюсь.

- Ты правда думаешь, что я чего-то там не видел? Каждый день смотрю...

- Но я-то не каждый день показываю!



Так состоялось моё первое знакомство с лечащим врачом в отделении гинекологии.



У доктора было отменное чувство юмора - почти каждый его обход мы смеялись до слез - тех, кто умел в юмор, доктор подъе.ывал от души (к слову, чувство такта у него было такое же отменное - с теми, кто юмор не понимал, доктор подбирал слова аки заправский дипломат).



- Девки, письки показывать будем? - с такими словами, хитро улыбаясь, доктор зашёл в нашу палату на утренний обход. - Как самочувствие?

- Доктор, что с моей половой жизнью? - с ходу спросила новенькая.

- А что с ней?! - испуганно вскинул брови доктор. - И вообще, почему вы МЕНЯ об этом спрашиваете? У вас муж есть?

- Ееееесть....

- Ну вот. У него и спросите.



- Евгений Геннадьевич, у меня в боку колет. Вот здесь. Что это может быть?

- Понятия не имею. Лена, я вообще-то доктор по писькам, ты не забыла? А боль в боку это к другому врачу.

- И температура вечером была.

- Высокая?

- 37.

- Для беременных небольшое повышение это нормально.

Лена лежала в гинекологии уже три недели, срок беременности у нее был немногим больше. Она была из числа мнительных пациентов, из тех, что вызывают врача по первому чиху. Доктор понимал, но не выпрешь же беременную с жалобами...

- А ещё....

- Лена, ты залежалась. У тебя болеть все начинает из-за нехватки свежего воздуха и малой подвижности. Домой тебе надо, к мужу. Отвлечься, ну там... тыры-пыры...



- Да. К слову о тыры-пыры, - с энтузиазмом отозвалась я с соседней койки.

- Таааак))), - оживился доктор.

Девки в палате затихли. Ох уж это женское любопытство!

- Мы можем поговорить об этом наедине? - уже не так решительно и громко спросила я.

- После обхода я буду в кабинете.



.....

Общаться с ним было легко и приятно. Это, знаете, тот случай, когда специалист и умный, и простой (в смысле незаносчивый) одновременно.

После выписки я решила, что рожать буду у него (а он, к слову, был ещё и оперирующий, а это ох как важно). Несколько раз я приезжала к нему на осмотр. Один раз он даже отменил антибиотики, назначенные в местной женской консультации.

О своем желании рожать у него, я сообщила. Доктор ответил положительно. Но меня терзали сплетни, услышанные в палате от соседок.

- Я хотела бы сразу прояснить один вопрос.

- Давай.

- Говорят, вы на роды не приехали. Девушка с вами договорилась, вам звонила, но вы всё-равно не приехали. Это правда?

- Да.

- ... - всем своим видом я показывала удивлённое "почему".

- Я был бухой, - отрезал доктор.

- .... - я опять вопросительно молчала.

- Она начала рожать раньше срока, не в мою смену. Я был на дне рождения. Могу я выпить в свой выходной?! Да, я не приехал. Я ж не могу принимать роды пьяный?

- Ну естественно. А как быть, если мы с вами попадем в такую же ситуацию?

- Я передам тебя проверенному врачу, которому доверяю.

- Ну ок.



Будучи на восьмом месяце, я решила прогуляться с подругой (до этого все мое время сжирала работа).

- У кого рожать будешь? - спросила она.

- У ******.

- О, я тоже у него собиралась рожать.

Надо отметить, что подруга работала в частном медцентре, а сейчас была в декрете, т.к. родила полгода назад.

- Собиралась? А что помешало? - напряглась я.

- Да там такая история... Я с ним договорилась, уже на девятом месяце была. А тут Олька (коллега ее) говорит: а ты знаешь, что у него лицензию на роды отобрали? Ну то есть как лечащий врач он в гинекологии работает, а роды принимать и оперировать не может. Не знаю уж как там все получилось, то ли аттестацию ежегодную не прошел, то ли что... Говорят с главврачом новым закусился - что-то с ней не поделили. Но роды он сейчас принимать не может.

- Эммммм... Но мне он ничего не говорил...

- Да. И мне. Олька сказала, что он никому из своих рожениц не говорит, а в последний момент к своей жене отправляет. Она ж у него там же работает. Только отзывы о ней не ахти, хоть он ее и тянет. А, ещё знаешь что? У него очень большой процент кесаренных рожениц. Не знаю почему...

Надо сказать, я просто выпала в осадок. Паззлик в голове складывался воедино (отправлю к проверенному врачу... вот же засранец!)

- И что ты сделала?

- Ну я с другим врачом договорилась, она у них там зав отделением. У нее много кто рожает, очень ее хвалят.

- Ясно. Номер ее дашь?



...

С новым доктором я договорилась по телефону на осмотр, она осмотрела меня и сказала собирать вещи и ложиться (за неделю до предполагаемой даты родов). Я очень не хотела заранее ложиться. Даже поплакала дома. Как жопой чувствовала...

Все сразу пошло через хер собачий.

В день моего поступления ее на работе не оказалось, т.к. она уехала на похороны мужа коллеги.

"Печально", - подумала я, - "но что ж поделать".

Мест в палатах неожиданно не оказалось и меня положили на лавку в коридоре. И это был полный пиз.ец! Кто лежал в больнице в коридоре, тот поймет. Мимо тебя все время кто-то ходит, по телефону трындят, дверью хлопают, сквозняк... о каком спокойствии может быть речь?! заснуть вообще нереально! Я накрылась с головой одеялом и только одну мысль думала "на.уй я сюда припёрлась, господа? Щас бы лежала дома под уютным пледом перед телевизором и попивала горячий какао". И так мне жалко себя стало, что я разрыдалась (это был третий раз за всю беременность). Лежу под одеялом, сопли по лицу размазываю, не могу успокоиться. Ближе к ночи меня заселили в палату на место той, которую увезли рожать.



Никогда в жизни я не испытывала такого унижения как в те две недели (неделю до родов и неделю после). И это все при том, что я по договоренности! Как происходит у тех, кто так сказать с улицы, я узнала уже потом, в послеродовом отделении. Ну а пока...



Каждый день нас "осматривали". Я вообще очень щепетильно отношусь к личному пространству, тут же настал просто ад. О каком личном пространстве может идти речь, если вокруг тебя полно людей, а ты без трусов разгуливаешь, а между ног к тебе залазят как в свой карман, куда завалились десять рубликов - так же глубоко и настырно. Да и отношение, честно сказать, собачье. А ещё я все время боялась наткнуться на Евгения Геннадьевича - того врача, с которым договаривалась ранее (о злопамятности врачей ходили легенды!).

Через день у меня начались схватки. Моя доктор полазила у меня в промежности и сказала: "Ложные."

Следующие два дня я корячилась с "ложными" схватками. Периодически мне давали ношпу и кололи какие-то уколы. В пятницу началось кровотечение. Не сильное, но все же... Моя доктор опять полазила у меня в промежности и сказала: "Это шеечные выделения, не страшно".

В субботу на КТ мой ребёнок прослушивался уже с перебоями. Кровотечение стало сильнее, а у меня резко упало давление. У моего доктора были выходные. Я пару раз ей звонила и стабильно слышала: "это ложные, пусть тебе дадут успокоительное, потерпи до понедельника". Ближе к ночи, когда успокоительные уколы уже не помогали, я сообщила медсестре. Та вызвала дежурного врача.

Пришла дежурный врач, на внешний вид и возраст как повивальная бабка из прошлого века, поковырялась во мне и сказала: "ты рожаешь, пузырь сам не лопнет, надо колоть, иди на клизму и поднимайся в родзал". Ноги у меня подкосились. В буквальном смысле.

- Нет-нет-нет, - залепетала я, - нельзя колоть. Мой доктор... Она... У нее выходной...

- Ну жди до понедельника ее! - кинула дежурная повитуха и ушла.

А я осталась. Одна. В коридоре.

Ночь. Все спят. Я доплелась до туалета, села на унитаз (что с моей брезгливостью просто нонсенс) и при виде собственной крови в стояке горько-горько заплакала. Я опять позвонила своему доктору.

- Дежурный врач сказала, что я рожаю. Вы приедете?

- Я за городом, на даче.

- И?

- Ну я далеко, 50 км от города.

- То есть вы не приедете? - с каждым словом во мне все холодело.

- Нет.

Я замолчала, попеременно сглатывая то слезы, то сопли.

- Ты плачешь?

- Да.

- Ну что ты так расстраиваешься? Ты же не одна, там на месте дежурный врач.

- Но я же пришла к вам рожать... - прошептала я.

Она молчала. Я тоже.

- Как фамилия этого врача?

- *****, - ответила доктор.

- Я первый раз слышу её фамилию. Я вообще про нее ничего не знаю! - паника охватывала меня все больше. Город у нас небольшой и хороших врачей, как правило, знают поименно, тем более акушеров. - Она сказала, что пузырь сам не лопнет и надо колоть.

- Ну пусть это делает под свою ответственность.

- Что значит под свою ответственность?! - взорвалась я. Возмущению моему не было предела. - Я договаривалась с вами! А вы... Ответственность?!... Я все поняла. Спасибо. - и отключила телефон.

Было очень страшно. Не за себя. За ребенка. Времени на раздумья не было, да и вариантов, если честно, тоже, если учесть, что было почти утро воскресенья, а схватки у меня начались ещё в четверг (ложные ли?). Да и кровотечение оптимизма не добавляло.

Дежурная медсестра сопроводила меня в родзал (меня трясло так, что сама я уже передвигалась с трудом). В фильмах показывают, что рожениц везут в лежачем положении на каталках... По факту это: "Бери пакет с вещами. Сама нести сможешь? Ц... Ладно, давай помогу". Всем своим видом медсестра давала понять, как она недовольна пробуждением в 4 утра (я уж даже опустила момент с клизмой - пощадила вашу хрупкую психику).

А в родзале меня ждал сюрприз: дежурной оказалась не только бабка-повитуха, но и... та-дам! Евгений Геннадьевич. И тут меня прям накрыло от эмоций - с одной стороны мне хотелось броситься к нему на шею, обсопливить от радости жилетку с возгласом "родненький! как же я рада вас видеть!", а с другой - меня пожирал страх, что он окажется злопамятным (ну понятно же, что куш сорвался) и он может как-нибудь "случайно" накосячить.

На гинекологическом кресле мне прокололи пузырь, в котором без одного дня девять месяцев росла моя детка, и отправили в родзал. Знаете, что такое родзал? Это бл.ть комнатушка, метров 9-10 с железными кроватями, небольшим проходом между ними и собачьим холодом. Я рухнула на раритетное железное чудо советских времен и тряслась, сжимая кулаки до крови от вдавленных в ладошку ногтей. Рядом корчилась в схватках (для тех, кто не в теме: схватками обозвали резкую пронизывающую боль, начинающуюся внизу живота, хотя может у кого-то было по-другому?) другая счастливица.

Дежурная повитуха зашла в родзал и, глядя на меня побелевшую сказала: "ой, ну что ты устраиваешь? Щас полежишь немного и родишь... Часов через 9".

"Ну все. Мне пиз.ец", - подумала я. Я безумно боялась, что мой ребенок задохнется. Это не фобия беременяшки, когда-то так же еле откачали меня (к тому моменту, когда к моей маме подошёл нормальный врач, ребенок в животе уже не прослушивался - прокесарили).

И тут... ну надо же! Приехала мой доктор.

Не знаю, что сыграло в этом роль - взыгравшая совесть или вторая "договорившаяся" роженица, со схватками... Всё-таки профукать за один день двойной куш...

Через какое-то время она поковырялась во мне пальцами и сказала: "очень слабая родовая активность" и поставила капельницу с препаратом, усиливающим схватки. Короче, не вдаваясь в подробности - без него схватки затихали, а с ним я о.уевала от боли.

Постепенно ко мне пришло понимание, что сама я не рожу - я была так измотана после трёх с лишним суток мытарств, что у меня просто не осталось сил на сами роды - о чем я и сказала своему доктору.

- Ничего, все рожают, и ты родишь, - сказала она подбадривающе.

- Сделайте мне кесарево.

- Мы не можем просто так, должны быть основания.

- Я не смогу сама.

- Надо собирать консилиум...

- Режьте. Я заплачу любые деньги.

Она ушла.

Подписывая документы, я услышала в коридоре голос Евгения Геннадьевича: "Как же я заебался переписывать ваши карты!" Так я стала обладательницей "клинически узкого таза" и почапала в операционную.

Кесарили меня они вдвоем. "У него очень высокий процент кесаренных рожениц" - вспомнилось мне в этот момент, вот и разгадка!

Когда мою детку тянули из разреза, это было прям со скрипом, я почувствовала, как натянулись мышцы аж до подбородка)))

-Больно, - сказала я, имея в виду оттянутые мышцы подбородка.

- Не может быть, - сухо сказал Евгений Геннадьевич, имея в виду то, что ниже, а потом добавил уже моему доктору, - Первый раз вижу такие неэластичные мышцы.

"Ну ещё бы! Живот с кубиками режешь! Я эти мышцы полжизни накачивала" - подумала я.

Уже когда меня зашивали, я услышала негромкие слова Евгения Геннадьевича: "Варикоз... Теперь понятно, почему у нее кровотечение было".



Так, в воскресенье в 6:48 утра, в моей жизни появилась вредная девчонка с ямочками на пухлых щечках, которая прямо сейчас втирает котлету в белый ламинат.



.....

На шестой день в послеродовом нам снимали швы. Делал это дежурный врач.

"Только бы не Евгений Геннадьевич," - думала я, стоя под кабинетом (опять же не просто так - один злопамятный доктор после кесарева оставил моей знакомой кусочек нитки, которая потом гноилась - так что я снова опасалась).

- Заходите!

- Б.яяяяяя....



....

- Вы меня узнали? - вкрадчиво спросила я, лёжа на кушетке.

- Ну естественно, - сказал Доктор.

- А мне сказали, что вам нельзя принимать роды...

- Первый раз про это слышу.

И поведала я ему о.уенную историю (вы ее прочитали выше). Доктор слушал, широко открыв глаза.

- А чё ты у меня не спросила?

- Ну и как вы себе это представляете? "Чувак, мне тут про тебя такое рассказали! ... Это правда?"

- Ну да)))

- Ну у вас тут и серпентарий!

- Ещё какой, - грустно вздохнул Евгений Геннадьевич.



.....

Почти через полтора года жизнь свела нас снова. Будучи за городом на базе отдыха, я увидела Евгения Геннадьевича возле скалодрома. Немного поколебавшись, я взяла дочку на руки и подошла к нему.

- Здравствуйте. Вы меня помните?

- Ну конечно))).

- Ну тогда знакомьтесь))) - сказала я. - Доченька, этот дядя достал тебя из маминого животика. Давай скажем дяде спасибо.

- Ну привет! Кто у нас тут? - Доктор наклонился к моей дочке. Малая засмущалась и уткнулась в меня лицом.

- Мммм... Как и все женщины, стеснительная))) Ну как у вас дела?

- Хорошо. Растем!

В этот момент подошёл его знакомый.

- Твои? - спросил он у Доктора, кивнув в сторону меня с дочкой.

- Ну как мои?...- смутился Евгений Геннадьевич, - это пациенты.

- Ну я это и имел в виду!

- Его! - весело отозвалась я. - Ну, мы пойдём. До свидания.

- Спасибо, что не забываете.

"Забываете? Чувак, как можно забыть человека, которому настолько благодарен?!" - подумала я и сказала вслух:

- Это вам спасибо.



Если слухи не врут, то Доктор был женат на коллеге и очень хотел детей, но детей у них не было (из-за нее). И он снова женился. Как потом сложилась его судьба, я не знаю. Возможно, расскажут соседки по палате, когда соберусь рожать второго)))



*Все описанные события полностью реальны. Все имена изменены (вы же помните про серпентарий?) - любое сходство с реальными просто совпадение.

Изначально планировался короткий пост про мужчину-гинеколога с ЧЮ, но он сыграл очень важную роль в моей жизни, поэтому, начав писать про него пост, меня, что называется, понесло. Так что тем, кто дочитал до конца... Спасибо вам, ребята. Я поделилась самым сокровенным.

 

[Сергей999]

После окончания 10 класса я не знал кем стать. Мама, которая работала врачом, дала мне единственный совет: «Надумаешь поступать в институт, поступай куда угодно, только не в медицинский!» Перспективы получения высшего образования были в тумане. То я хотел стать конструктором автомобилей и учиться в Минске, то конструктором электроники и учиться в Риге. Но скромная зарплата врача и отсутствие алиментов от отца поставили крест на высшем образовании. Разговор с соседом помог мне определиться. Он посоветовал мне пойти работать электромонтером в локомотивное депо. А потом, при желании, можно было поступить в профильный институт на заочное отделение и стать инженером. Концепция мне понравилась и я поступил на работу в депо.

Мой первый рабочий день начался с взаимонепонимания с начальником. Я передал ему оформленные бумаги, он их внимательно прочитал и сказал: «Хорошо, иди». И я ушел, домой…
На следующий день я оказался в центре внимания. Все смеялись, а начальник сказал: «Домой будешь уходить только по моей команде. Пока не услышишь: Сынок, беги домой. Из депо не шагу!» Осознавая свою вину, я четко выполнял все распоряжения своего начальника. Но как это бывает, система дала сбой.

Однажды наш начальник предупредил, что после обеда пойдет в контору, а там как получится. Едва за начальником закрылась дверь, все, кроме меня, внезапно вспомнили, что им надо «уйти с работы пораньше». Когда нас осталось двое, а до конца рабочего дня 20 минут, мне предложили уйти домой пораньше. Но я твердо отказался: «Пока начальник не разрешит, я домой не пойду!» Коллега покачал головой и попрощавшись ушел.

Шел второй час ожидания начальника. Но в дверь вошел дежурный по депо и спросил: «А что ты делаешь в цехе? Рабочий день давно закончился». Выслушав мой ответ, он улыбнулся и сказал: «А я думал, что Гайдар выдумал про советского мальчика, не уходившего со своего поста!» Потом дежурная машина привезла из дома моего начальника. Он с удивлением посмотрел на меня и спросил:

- А ты почему домой не ушел?

- Я не получил вашего разрешения.

- Ах, да! – вспомнил начальник, - сынок, как только стрелочки любых часов покажут пять часов вечера, ты должен покинуть цех! Это приказ. Ты понял?

- Да.

На следующий день я снова оказался в центре внимания. Все меня подкалывали и смеялись.

Наступил день выдачи зарплаты. Зарплату выдавал наш начальник. Это зарплата не была первой в моей жизни, но предыдущую я не «обмывал». Поэтому, получив деньги, я тихо спросил начальника:

- А можно мне за пузырем сгонять?

- Не понял?

- Надо обмыть первую зарплату.

- Надо, но не водкой. Сбегай за тортом, обмоем чаем.

С «обмыванием» чаем часть коллектива не согласилась. И после окончания рабочего дня меня повели в пельменную. Нас было шестеро и изначально предполагалось, что одной бутылки водки будет достаточно – «ведь мы не алкаши». После первого тоста бутылка опустела, а у каждого в тарелке оставалось много пельменей. Наш неформальный лидер Серега Белов мрачно произнес:

- Хорошая компания, хорошая закуска, а водка закончилась. Не порядок!

- Пусть Артур бежит за второй, он ведь проставляется, - предложил Вовка Бобков.

- Ты совесть поимей, - вмешался Валерка Солдаткин, - он получил на руки тридцатку, а ты полторы сотни!

- Всем цыц! – рявкнул Белов, - предлагаю взять сразу литр, скидываются все, кроме Артура!

Когда водка заканчивалась, произошел забавный случай, который в итоге нейтрализовал работу пельменной. Я начал объяснятся в любви к присутствующим и в это момент к нашему столику подошел мужик бомжеватого вида. Он вырвал у меня из рук стакан с водкой, выпил его, а другой рукой снял пельмень с моей вилки и съел. Пока мы приходили в себя, мужик убежал. Погоня за ним не удалась. Пока мы пробирались сквозь толпу посетителей пельменной, началась драка. Кто-то из наших крикнул: «Деповских бьют!» и началась свалка. Но едва буфетчица засвистела в свисток и крикнула: «Атас! Менты!» - пельменная опустела.

Домой я вернулся пьяным. На вопрос мамы я ответил: «Понимаешь, мать, я стал рабочим! Я теперь рабочая косточка…»

 

[Сергей999]

Нашу соседку прозвали Эммануэль. Легкая, в шифоновых платьях даже в мороз. Сверху шуба, а под ней почти что марлевка и фиалки с лютиками. Короткая небрежная стрижка, уложенная не то пальцами, не то пылесосом и огромные восторженные глаза, будто у стрекозы. Она была несколько раз замужем и каждый раз счастливо. Работала косметологом, продавщицей галантереи и учительницей рисования. Постоянно чем-то увлекалась. Осваивала по самоучителю фламенко, искусство каллиграфии, что-то валяла, вышивала, кромсая иголкой картон, и отправляла африканским детям посылки с мягкими игрушками. Занималась всем по чуть-чуть и недолго. Соседи крутили пальцами у виска, мол что с нее взять, ветреная женщина. Беспечная, легкомысленная и глуповатая в том числе. Недалекая. Живет с котом и сломанным телевизором. Не смотрит новости и не в курсе пожара в Утрехте, уничтожившего консерваторию. Не знает, что во время телемоста Москва-Киев была произведена операция без наркоза благодаря внушению Кашпировского.
Мой папа на дух ее не переносил. Говорил, что не воспринимает людей, слишком часто смеющихся. Скажет «доброе утро», и рот до ушей. Прокомментирует задержку зарплаты и хохочет. Поскользнется на льду, разбив лоток яиц, опять улыбка. Только что здесь смешного?
Женщины не принимали ее в свой круг. Поджимали губы и прекращали обсуждать развратный Запад и каких-то обывателей. Новогодний наряд Светланы Моргуновой и фильм «Цыган» с красавцем Будулаем. Рецепт салата «пассажирский». Люстру из богемского стекла, пылесос «Тайфун» и дагестанский ковер новых блатных жильцов. Эммануэль не шибко и стремилась внедриться в бабскую компанию. Она постоянно куда-то спешила: на очередное свидание, курсы кроя и шитья или концерт группы «Верасы». Ей не было никакого дела до важных матрон, отоваривающихся на овощебазе.
У соседки никогда не случалось ничего плохого, а у нас то краны текли, то мальчишки стекло разбивали, то полдома косил грипп. Мы верили, что в темном углу сидит бабай, а если не будем слушаться, то нас заберет милиционер или Кикимора. Что жизнь несправедлива и многое нужно терпеть. И только Эммануэль всегда выглядела бодрой, здоровой и веселой. У нее не существовало Кикимор и темных углов. С милиционерами она крутила любовь, грипп лечила красным вином, ничего не терпела и относилась к любым событиям, как к приключениям.
Ее секрет я узнала намного позже и искренне удивилась. Женщина всего лишь по-другому относилась к жизни, и жизнь отвечала ей тем же. Ведь как постелешь, так и поспишь, а как запряжешь, так и поедешь. Она не давала себе скучать, не носила «футболку жертвы», проявляла любознательность и занималась тем, что по душе. Она жила, а мы все только готовились жить. Она ждала от будущего кайфа, а мы – трудностей. Каждый в итоге получал свое.

 

[СынМаминойПодруги]

Нашу соседку прозвали Эммануэль. Легкая, в шифоновых платьях даже в мороз. Сверху шуба, а под ней почти что марлевка и фиалки с лютиками. Короткая небрежная стрижка, уложенная не то пальцами, не то пылесосом и огромные восторженные глаза, будто у стрекозы. Она была несколько раз замужем и каждый раз счастливо. Работала косметологом, продавщицей галантереи и учительницей рисования. Постоянно чем-то увлекалась. Осваивала по самоучителю фламенко, искусство каллиграфии, что-то валяла, вышивала, кромсая иголкой картон, и отправляла африканским детям посылки с мягкими игрушками. Занималась всем по чуть-чуть и недолго. Соседи крутили пальцами у виска, мол что с нее взять, ветреная женщина. Беспечная, легкомысленная и глуповатая в том числе. Недалекая. Живет с котом и сломанным телевизором. Не смотрит новости и не в курсе пожара в Утрехте, уничтожившего консерваторию. Не знает, что во время телемоста Москва-Киев была произведена операция без наркоза благодаря внушению Кашпировского.
Мой папа на дух ее не переносил. Говорил, что не воспринимает людей, слишком часто смеющихся. Скажет «доброе утро», и рот до ушей. Прокомментирует задержку зарплаты и хохочет. Поскользнется на льду, разбив лоток яиц, опять улыбка. Только что здесь смешного?
Женщины не принимали ее в свой круг. Поджимали губы и прекращали обсуждать развратный Запад и каких-то обывателей. Новогодний наряд Светланы Моргуновой и фильм «Цыган» с красавцем Будулаем. Рецепт салата «пассажирский». Люстру из богемского стекла, пылесос «Тайфун» и дагестанский ковер новых блатных жильцов. Эммануэль не шибко и стремилась внедриться в бабскую компанию. Она постоянно куда-то спешила: на очередное свидание, курсы кроя и шитья или концерт группы «Верасы». Ей не было никакого дела до важных матрон, отоваривающихся на овощебазе.
У соседки никогда не случалось ничего плохого, а у нас то краны текли, то мальчишки стекло разбивали, то полдома косил грипп. Мы верили, что в темном углу сидит бабай, а если не будем слушаться, то нас заберет милиционер или Кикимора. Что жизнь несправедлива и многое нужно терпеть. И только Эммануэль всегда выглядела бодрой, здоровой и веселой. У нее не существовало Кикимор и темных углов. С милиционерами она крутила любовь, грипп лечила красным вином, ничего не терпела и относилась к любым событиям, как к приключениям.
Ее секрет я узнала намного позже и искренне удивилась. Женщина всего лишь по-другому относилась к жизни, и жизнь отвечала ей тем же. Ведь как постелешь, так и поспишь, а как запряжешь, так и поедешь. Она не давала себе скучать, не носила «футболку жертвы», проявляла любознательность и занималась тем, что по душе. Она жила, а мы все только готовились жить. Она ждала от будущего кайфа, а мы – трудностей. Каждый в итоге получал свое.

Посмотреть вложение 7343

Класс!

 

[Сергей999]

К коллективизму меня приучали с детства.
«Нехватка укрепляет хватку! – объяснял папа, цапая очередного продавца за горло. – Борьба закаляет характер!».
Любимым его занятием было вешать и перевешивать.
«Продавцы недовешивают – учил он, – их надо вешать. И перевешивать».
Очереди были папиной стихией. Он в них родился, возмужал, принял присягу, зачал меня и брата.
- В городе жить скучно, – растолковывал нам отец, – иногда там даже бывает горячая вода. А где ещё ощутишь чувство локтя, как не в бане?
В баню мы ходили каждую неделю.
- Зачем? – нюнил я. – У меня же нет вшей!
- Там возьмём, – успокаивал папа.
Он брал всё, везде и с боем. Доставшееся бескровно презирал.
- Но я не хочу в баню!
- Нас туда послала партия! – восклицал отец, и мы шли.
Партию я любил.
Собирались мы, как в поход - мыло, мочалки, веники, полотенца, тюки с чистым бельём, мешки для грязного. Зимой это было особенно мучительно.
- Всё собрала?! – кричал папа.
- Всё!
Мама стояла у пустого шкафа, в измождении опустив руки.
- Ну, тогда присядем на дорожку.
Затем, меня волокли на санках, прихватив верёвками.
- Сиди, не ёрзай! – перекрикивая ветер, требовал отец.
И я не ёрзал.
- Не дыши морозным воздухом!
Не дышал.
Слева проплывал забор. Впереди скрипели папины валенки. Сверху порошил снег.
Предбанник кишел голым нетрезвым людом.
«Пиво завезли, – поигрывая желваками, цедил папа. - Будем брать!».
И начинался штурм.
Гигиена доставалась нам нелегко. Шайки, скамейки, краны – за всё это приходилось бороться.
Зачем партия послала нас баню, я не понимал.
Одевал меня папа непоследовательно, но плотно. Трусы поверх колготок, штанишки поверх свитера, платок поверх шапки. Не шагнуть, не шевельнуться.
- Не потей! – кричал он дорогой.
А я потел.
- Партия ошибается, – хныкал я маме, – в бане плохо. Там пьяные дяди харкают.
И мама пообещала брать меня с собой.
С женской баней - партия не прогадала.
Пиво там не было, зато был лимонад, и голые тёти. И то и другое я полюбил мгновенно. Даже ненавистная мне воспитательница без одежды выглядела гораздо приветливей. А врачиху, в чьих руках мне всегда мерещился шприц, даже захотелось немедленно потереть. Я подошёл к ней с мочалкой, и спросил: «Хотите?». А она рассмеялась.
- Пойдём в баню?! – спросил я маму на следующий день.
- Через неделю, – невозмутимо ответила она.
- А как же партия?! – возмутился я.
Но мама не отступила.
Приближая выходные, я обрывал листки календаря дважды на день, но раньше субботы они всё равно не наступали.
Скоро в женской бане я стал любимцем, освоился, и уже смело расхаживал по залу с мочалкой. За моё внимание боролись.
«Эй, малец, меня не потрёшь?!» – смеялись заливисто.
А мне хватало одного лишь скользкого взгляда.
- Не, вон ту хочу! - направлялся я к особо понравившейся. И отказа не принимал.
Однако женщины всё же вели себя со мной скованно. Я это чувствовал.
- Ну, как было в бане? – подмигивал мне папа.
- Нормально, – отвечал я, - сегодня трёх тёр.
Папа завидовал.
Но вот однажды, когда я открывал взболтанный лимонад «Буратино» об угол каменной скамьи, в глаз мне засветила пробка. Удар оказался настолько мощным, что упав на спину, я заверещал. Ко мне бросились, обступили. Врачиха даже присела на корточки...
«Права была партия, - подумал я, - голые тёти совсем не похожи на голых дядь!».
И единственно зрячий, и необычайно расширившийся глаз меня выдал. Тёти насторожились.
Напрасно я потом бросал себе пробку в лицо, напрасно разыгрывал падения. Меня не обступали. Я их спугнул.
- Всё. С собой брать его больше не могу! - шепталась мама с папой на кухне. – Если бы ты видел, как он смотрит...
Я подслушивал за дверью, и сердце моё сжималось.
- Ему всего пять, – заступался за меня отец. – Он ещё ничего не понимает.
- Я ещё ничего не понимаю! – выкрикивал я из-за двери.
И меня пригласили.
- Хочу с мамой, – хлюпал я носом.
- Почему? – строго спрашивал отец.
– Тёти добрые. Они меня любят.
- Видишь, - веселел папа, - он ещё маленький.
- Да, маленький, – кивал я. – И смотреть там нечего – у них же там ничего. Вообще - ничего!
От вспомнившегося «ничего» взгляд мой внезапно остекленел.
В итоге, от женской бани меня отлучили.
- Не хочу ходить с папой! – делился я горем со своим старшим братом.
- Так, поломай ногу, – советовал тот. – А лучше обварись...
Последующие визиты в баню стали для отца настоящим испытанием. Я поскальзывался на мыле, лез в пар, рвался к красному крану. Однако папа был начеку.
- Тогда заработай ангину! – подсказывал опытный брат.
И я стал пожирать снег и дышать морозным воздухом, отчего ягодицы мои горели, а жар всё не наступал.
Впрочем, за голых тёть стоило бороться.
– Витя, вшей есть? - в отчаянном порыве обратился я однажды к согруппнику.
И Витя утвердительно шмыгнул носом. У него было.
- Дай. Очень надо.
Витя был вшивым, но не жадным.
Весь день мы бодались, тёрлись макушками, делились гребешком...
И к вечеру зачесалось.
- А у меня вши! – похвастался я.
И мама осела.
- У ребёнка педикулёз!!! – взревела она так, что осел я.
- Какой педиклёз?! – захлопал ресницами.
- Золотой! Полная голова гнид! Так ты его моешь?!!
Под обвинениями папа мгновенно сник.
«Ножницы, мыло, керосин, и уксус!» – зычно гаркнула мама.
- Я педиклёза не просил, - взревел я. - Только - вшей. Это Витька напутал!
Но за скрежетом ножниц меня не было слышно.
Мама причитала, мыльно-керосиновая эмульсия жгла, уксусные ополаскивания щипали. Я выл, стоя на коленях перед ведром, и клялся:
- Никогда! Больше никогда не буду смотреть на голых тётенек!
Клятвы - вещь ненадёжная.

(С)Эдуард Резник

 

[Сергей999]

Андрей слушал протяжные гудки и нервно теребил пуговицу на пиджаке, глядя на ночной город.
— Слушаю. — Наконец-то ответил кто-то.
— Здравствуйте. Я... Эмм... — Андрей выругался про себя и выпалил — Мне сказали, что вы можете достать что угодно.
— Вам не соврали.
— И еще сказали, что вы можете достать это быстро.
— Можем. Но все зависит от того, что именно вам нужно. И да, учтите, тяжелое вооружение и уран мы не продаем.
— Да... Хорошо... Мне нужно, чтобы вы доставили кое-что к утру. Или еще скорее, максимально быстро. — Андрей, вдруг, понял, что дрожит.
— Это будет дорого стоить. Что именно вам нужно и сколько?
— Шишки. Восемь еловых шишек, пластилин, фотография ежика, две палки, ржавый гвоздь, костюм коня и перо страуса.
Настала тишина, Андрей с надеждой вслушивался в дыхание собеседника.
— Это не совсем наш профиль, но... Возьмите еще картонную корону и гуашь, на следующей неделе зададут. Поверьте.

 

[Сергей999]

Подрабатывал на парашютном поле по выходным, будучи в ординатуре. Накладывал шины не удачно упавшим, колол анальгетик. Платили либо деньгами, либо натурой - мол тыща за смену, либо прыжок за две. Брал то так, то так. В один день, провожу медосмотр новых энтузиастов, жалобы, давление, пульс. И тут она... Сидит, улыбается, кудряшки вьются. Тот момент, когда говорят "искра проскочила". А затем их по 10 человек заводят в старенький АН-2, и стой наблюдай с земли где кто упал, и как быстро поднялся. Если долго не встает, надо ехать, в мед буханке. Смотрим с дядей Геной (старший инструктор) в бинокль вверх, вот самолет выпустил десяток не желающих ползать. Красиво летят, купола белые! Приземлились, тот встал, тот встал... Один не встает. Говорю Гене, ехать надо, тот берет лопату, говорит - поехали. А лопата зачем?) А чтоб, если что, говорит, добить сразу и закопать, а то потом страховку выплачивать... Шутник в общем) Приезжаем, ну и кто бы вы думали? Ага, она. Лежит, улыбается, встать не может. Лодыжка опухшая, красная. Шину накладываю, говорю сейчас скорую вам вызовем. Она - ой не надо скорую, я на машине приехала, со мной друзья, они меня отвезут. Пойдет. Пока остальных скайуокеров принимал, гляжу - она по площадке, под руки скачет. И ко мне такая - вы знаете мол, друзья тоже на машине приехали, может вы меня отвезете в травмпункт на моей машине? Чёт странно, думаю, смотрю на Гену, он на лопату косится, мол может всё-таки того... Да, говорю, конечно отвезу, если подождете часок, пока остальные упадут. Отвез в травмпункт на её машине (у меня тогда своей не было), поставили трещину большеберцовой кости, гипс наложили. Она потом месяц в этом гипсе ко мне ездила из соседнего города, левой ногой на педали давила, я уж потом так попробовал, это жесть, вот попытайтесь в свободном месте. В кино, ресторан, ковыляла со мной на костылях).... 7 лет прошло, мы женаты, у нас сын.

 

[Сергей999]

Человек сидел на пляже, безмолвно глядя на извечно шумящее море. Сигареты улетали одна за другой, в кармане было всего лишь несколько монет номиналом в пару-тройку глотков местного пойла.
Человек не думал ни о чем, кроме того, как тихо и спокойно вокруг.
— И что же мы тут делаем в такое позднее время?
Голос из ниоткуда заставил Человека лишь спокойно обернуться.
— Сижу курю. На луну смотрю. Тебе то какое дело?
Черт присел рядом с Человеком.
— Не возражаешь, стрельну?
— Не возражаю, кури сколько влезет.
Человек протянул сигарету. Черт вставил её в зубы и задымил, не прикуривая.
— Полно тебе, кури, как у нас полагается.
Человек протянул зажигалку. Черт повиновался, взяв её когтистыми пальцами.
— Знаешь, за долгое время ты первый, кто воспринял меня так спокойно. Обычно все быстро мотали, крича шайтан, дэвил, нечистый... Как тебя зовут?
— Меня? Человек. Просто Человек.
Парень спокойно дымил, как будто рядом сидел не представитель высшей касты управления миром, а обычный представитель хомосапиенс.
— И все же мне это не понятно.

Черт медленно пересыпал в пальцах песок. Он плавился и стекал по его
ладоням в прибрежные волны.

— А чего мне тебя бояться? Ты душу пришел мою забирать? Так попробуй, рискни нервами и силами.
Человек усмехнулся.
— Нет? Тогда просто посиди рядом и поболтай со мной.
Черт удивленно смотрел на безмятежное лицо Человека. Тот был молод, его лицо пока что не тронула ни одна морщина.
— Ты еще юн, огонь твоей души еще горит ярким пламенем. Но я не вижу, чтобы пламя тянулось к чему-либо. Что, крутиться в колесе жизни - не для тебя?
— Ну почему ты так решил? Я люблю свою работу, например, и тянусь к ней. Моя работа - это моя радость и счастье, если можно так сказать. По крайней мере, сейчас. Не знаю, что будет дальше.
Черт засмеялся. Он слышал это не впервой.
— Ты мне напомнил историю из молодости, там был такой же, как и ты. В итоге наколол меня, смылся с целой душой, любимой женщиной и кучей знаний в придачу. А меня под хвост сношали пятьсот лет после этого, ведь такую душу упустил...
— Фауст, что ли? Ха, я знал, что Гёте не на пустом месте это выдумал.
— Этот-то? Да бегал за мной, стажировался. Мелкий еще, до сих пор библиарием работает в нашей картотеке, все рассказики пишет, достал уже. Ему говорят - работу работай, а он не-е-ет, в Шерлока Холмса играет, проверяет всё, ищет, где бы мы могли облажаться... Ладно, мы ушли от темы. Чего ты хочешь?
Тут уже рассмеялся человек.

— В обмен на душу, разумеется? О-о, я много чего хочу. Не, не переживай, не машину, телок и кучу денег. Я хочу другого. Давай прям по Фаусту, раз уж ты сказал, что я на него похож.
Черт заинтересовано кивнул. Эта разнарядка на душу казалась ему интересной.
— Я хочу, чтобы как в той фразе "Человеку нужен Человек" было.
Черт оживился и щелкнул хвостом по песку.
— Не вопрос!
Над водой появились силуэты девушек, одна краше другой, казалось, они сотканы из лунного света, проходящего через них. Добрые глаза, нежные руки, прекрасные тела. Все это звало Человека к ним, как щенки в приюте, с видом "выбери меня, забери меня с собой".
— Мираж. Или суккубы. С Фаустом не прокатило.
Человек кинул бычком в строй прекрасных нимф.
Черт недовольно буркнул что то под нос.
— Ладно, пусть так. Помнишь девочку, которую ты так любил тогда, в средней школе? Как её..
— Кристина. Помню. Продуктивный был выпускной.

Человек усмехнулся, вспоминая ту ночь, когда родители тихо ушли из дома. Мать вышла первой, а отец, заговорщически поглядывая по сторонам, сунул сыну пачку презервативов и ключ от домашнего бара, потрепал его по голове и, подмигнув, закрыл за собой входную дверь.
Было хорошо. Было очень хорошо. Человек вспомнил ту ночь в деталях. Кристина была прекрасна. Но еще прекрасней она была с утра. Заспанная, милая и такая невинная, словом о-о-очень сильно отличающаяся от ночной фурии, которая не выпускала Человека из кровати часа четыре, пока оба не пресытились и не провалились в объятия Морфея.

— Тогда как тебе это?
Перед Человеком возникла девушка. Та самая Кристина, вполне себе реалистичная, живая и очень красивая.
— И чё? Это Кристина? Не. Кристина сейчас уже замужем, у неё трое детей и она вынашивает четвертого от любимого мужа. Так зачем мне её копия, будь она хоть в сто крат лучше, пока оригинал не со мной? Да и не нужна она мне, с таким прицепом-то...
Кристина исчезла. Черт же, начинал злиться.
— Ладно. Я готов сделать для тебя нечто большее, так сказать, готов подергать за ниточки Мироздания. Готов?
— Ну давай посмотрим, что у тебя.
Перед Человек возникла она. Та самая, кто не раз разбивал его сердце, кому он прощал все мыслимые и немыслимые грехи. Та, за кого он был готов отдать жизнь. Та, с кем он желал остаться в Вечности.
Щелчок пальцев, бычок летит в неё. Она осыпается кучей мокрого песка и сливается с волной, уносясь в море.
Глухой голос человека заскрежетал, словно кто-то пытался завести старый, ржавый механизм, давно лежавший в сырости и от того настолько потерявший свои функции, что сама попытка его завести грозила фатальным исходом для уставших шестеренок:
— Та, кого я любил, рассыпала изморозь внутри меня, создала мое ледяное королевство, которое ей не растопить. Нет, Чёрт, только не ей. Ты у меня не только душу, но и нервы выпросить собрался? Мы с тобой о чем говорим? О том, чтобы вернуть всю мою боль, или о том, чтобы я плавал по волнам счастья, наслаждаясь каждой секундой своей жизни?

Чёрт начинал закипать, собственно как и песок вокруг странной парочки.
— Та-а-ак... Хорошо. Не хочешь этого? Тогда может хочешь, чтобы у тебя были верные друзья? Ну знаешь , никогда не предадут, дружба до гроба, всегда помогут, всегда приедут, выслушают и будут готовы порвать за тебя самого... — тут Черт замялся, усмехаясь и пугливо озираясь — ...Сатану?

Человек лишь рассмеялся.

— Ты что, подписан на пацанские паблики, дружок? Ты думаешь, что если мне понадобится друг, то я буду просить дать мне друга у того, кто не знает, что такое дружба?
Песок вокруг вздыбился, закружился, плавясь и мерцая синими обжигающими огнями ада. Чёрт вскочил и, брызжа слюной, заорал:
— Да как так-то?! Ты что, вообще не понимаешь, что я тебе предлагаю?! Я предлагаю тебе тех, кого ты давно хотел, тех, с кем ты хотел всего: секса, любви, дружбы, разговоров по ночам, признаний, да даже гуляний за ручку под луной! Почему ты отказываешься?! Ты же одинок, ты один как перст! Разве одиночество тебе не противно, разве ты не готов сделать всё, что угодно, только чтобы не быть одному в этой холодной, липкой массе, которую вы, людишки, называете жизнью?!
Море было неподвижно. Человек долго смотрел на него, молча и не двигаясь, прежде чем заговорить:
— Проблема твоя, Чёрт, в том, что ты предлагаешь мне то, чего хочу я. А не то, чего хотят они. Они выбрали себе дорогу, они уже идут по своему жизненному пути. А я - лишь в поиске, поэтому и не рвусь в прошлое, пытаясь заполучить его идеалы.
К тому же, предлагая мне друзей, ты предлагаешь мне всего лишь стереотипы. Ты предлагаешь мне охрану, верную, которая всегда спасет из любой жопы, да, но далеко не друзей. Поэтому ты не сможешь выполнить моё желание, так как я сам не знаю, с кем рядом я хочу остаться и встретится ли мне этот человек. А если и встретится, то точно без твоей помощи, так как сотворить то, чего не знаю ни я, не ты - это не в твоих силах, ведь ты так же одинок и не знаешь, с кем бы ты хотел быть, будь такая возможность. В твоей жизни так же есть работа и ты даже сейчас на ней, даже сидя рядом со мной. Так хоть на секунду успокойся и передохни, как это делаю я.

Пляж успокоился, песок опал вниз ровным слоем, как будто его только что постелили желтой простыней.

Чёрт долго сидел в безмолвии. Смотрел на море, слушал, как бегут волны, любовался луной, отбрасывающей серебряную дорожку, подходящую под их ноги - ноги странных собеседников, одиноких и уставших, и думал о чем-то своём. И внезапно вскочил, схватил невесть откуда взявшуюся сумку с договорами о продаже душ и со всего размаху кинул её в воду. И тихо произнес:

— Да ну нахер... Десять тысяч лет я бегаю с этими договорами, кручусь как белка в колесе, а всё, что встретил - лишь грязь, низость. Я, может, тоже в церковном хоре петь хотел. А кто меня спрашивал? Короче... Можно мне сигарету? И, может, сходим в бар?

Человек усмехнулся и протянул руку:
— Другое дело. Олег.
— Годфри